Белые многоэтажные корабли уже стоят под парами и сверкают по вечерам, как дворцы перед балом. Станут ли у нас круизы столь же любимы, как, скажем, в Америке, еще неизвестно. Но "Домовой" на всякий случай отправил в плавание в качестве своего флагмана упорную путешественницу ОЛЬГУ УТЕШЕВУ: пусть лично разберется и опишет ощущения для общей пользы. Один из самых красивых и современных теплоходов возил нашу посланницу по Карибскому морю. Этот огромный корабль называется Century (по-русски "Век"). Century стартовал из Майами и за неделю посетил Сен-Мартен, Пуэрто-Рико, Виргинские острова и, наконец, Багамские острова. Кстати, нашу Олю, как потом выяснилось, хотели оставить на этих самых Багамских островах, но она (молодец!) все-таки вернулась домой. Чтобы все рассказать. Ночь нежна Очнулась я, когда было три часа ночи по местному американскому времени. Свой первый американский день и то, что ему предшествовало, помнила с трудом. Да и чего вспоминать: пять аэропортов, пересадки, три самолета, проверки документов, неразбериха с визами... И вот постукивает где-то внизу двигатель, движения не чувствуется, то ли стоим, то ли едем -- не поймешь. Выхожу из каюты. Длиннющий ярко освещенный коридор с двумя сотнями дверей, за которыми спят невидимые мои попутчики, приводит меня к лифтам.

Двенадцать палуб-этажей. Куда ехать?

Отправилась на самый верх, "на улицу". Теплый ветер сразу пообещал приключения. Море с двенадцатиэтажной высоты выглядело далеким, как в кино. Совершенно черное под черным небом. Ряды пластиковых лежаков на палубе пустуют, бассейны закрыты сетками. Бары не работают. Кругом ни души. И только расточительно нежно светятся гирлянды лампочек посреди океанского мрака. Наверное, это еще не все, решила я и поехала кататься на многочисленных лифтах по этажам. Эта детская забава захватила меня совершенно. Раньше я как-то не осознавала, что большой корабль -- это очень много коридоров и прочих закрытых помещений. Откуда-то возникали огромные роскошные залы и молчаливые пустые бары. Несмотря на ночную пору и полнейшее безлюдье, все сияло. Освещение менялось как в театральной постановке. Сине-фиолетовыми, кислотными красками светились площадки у лифтов. Золотисто поблескивала вода, изображавшая стенное панно в холле. Хрустальные фигурки от Swarovski играли цветными гранями. Бутики, рестораны, столики, кресла, абажуры, звезды на темно-синей обивке, фонтан, зеркала. Неожиданно из-за угла вынырнул большой красный человек. Фигура замерла в стремительном незаконченном движении перед входом в казино. Мне было не с кем поговорить, и потому я стала общаться с красным человеком. Обошла его кругом и сказала: о, вы чудо как хороши. И вы, как я понимаю, из местных, наверное, всех тут знаете. Что посоветуете? Он не умел произносить слова, потому что был сделан из железа и яркой красной ткани. Но он был настоящим произведением современного искусства, и именно он первым обратил мое внимание на то, что наш корабль -- это ко всему прочему огромная модная галерея поп-арта. Коллекцию картин, литографий и скульптур не осудил бы даже самый требовательный критик, и позже мне объяснили, что все здешние произведения сделаны мировыми знаменитостями. Потому что "century" -- слово гордое, и дизайнеры не могли его посрамить. Переживать искусство пошла на палубу, увидев, что на указателе написано "Променад". Это был довольно узкий открытый "коридор"-проход вдоль борта на шестом этаже (палубе). Вода придвинулось чуть ближе, но странно -- море опять почти не пахло морем. Стою, смотрю, как четкие белые перышки пены далеко за бортом подчеркивают черноту. Вдруг из мрака у меня за спиной раздается голос: -- Между прочим, мы находимся рядом с Бермудским треугольником... Я вздрогнула. Но ничего -- все обошлось. В кресле с подставочкой для ног уютно расположился молодой человек, американец, судя по произношению. Он представился Робертом Зитомиром. ("Но мой дедушка из России, -- сказал Роберт, когда мы познакомились. -- У вас там есть такой город -- Зитомир, и от него возникла эта фамилия". Ага, сообразила я, значит, мой знакомый в ночном иностранном океане не кто иной, как г-н Житомирский.) -- Между прочим, мама предупреждала меня, что Бермудский треугольник обычно шалит как раз в это время, осенью. (Так я, уже успокоившись, поддержала беседу -- все-таки живой, почти родной человек, а не какая-нибудь галлюцинация.) И, не сговариваясь, мы с Робертом, делая круглые глаза, стали рассказывать друг другу про тайны, загадки природы и страшные происшествия. Вспомнили и про "Летучий Голландец", и про "Титаник" -- разве забудешь о нем в такой обстановке. Наверное, "Титаник", потопленный айсбергом по дороге в Америку, был еще роскошней, чем Century. Но по размерам он был почти такой же -- одиннадцать палуб-этажей, водоизмещение 66 тысяч тонн (у нашего Century -- 70 тысяч). Теперь развелось много таких огромных кораблей. Эти гиганты -- круизные теплоходы. Самый большой называется Destiny (водоизмещение 101 тысяча тонн), он вмещает больше трех тысяч человек и принадлежит американской компании Carnival. Многим людям нравятся эти гигантские морские отели, в которых тебе и рестораны, и казино, и торговля, и спорт. Это прибыльный бизнес. Наш "Век", например, обошелся примерно в 300 миллионов долларов. Но эти затраты окупаются довольно быстро: недельный круиз стоит в среднем $1600-2000, и на корабле помимо восьмисот человек штата умещается, представьте себе, еще тысяча семьсот пятьдесят пассажиров. И вот все они спят в своих закрытых каютах, мы с г-ном Житомирским пугаем друг друга в темноте рассказами, и я попутно размышляю о нашей общей безопасности. Стихия ведь остается стихией. Как там писал поэт: В океане все происходит вдруг, Но потом еще долго волна теребит скитальцев: Доски, бочки, обломки мачт и спасательный круг; Но все -- без отпечатков пальцев. У нас, правда, никаких досок. Кругом электроника, автоматика, суперпрочные сплавы. Мне еще раньше объяснили, что нынешние теплоходы проходят регулярные техосмотры, оснащены космической связью и круглосуточно получают точные метеосводки. Поэтому они уже не боятся ни айсбергов, ни штормов: из опасной зоны всегда можно уйти. ("Титаник" ведь, как считается, погиб именно из-за того, что его радист пренебрег сводками погоды.) И вообще эти круизные теплоходы, в отличие от транспортных, ходят в основном по теплым морям. Есть, правда, и такие, которые посещают, скажем, Аляску. Но никто не может припомнить ни одной крупной аварии (вспоминают только русский "Адмирал Нахимов"). -- А что если пожар? -- Тогда можно сесть в спасательную шлюпку. Представляешь, как интересно. (Роберт вдохновляется.) Ты, наверное, проспала все на свете -- вечером мы репетировали аврал. Все ходили в оранжевых спасательных жилетах. У тебя тоже есть такой в каюте, в шкафу. В теплом море со спасательным жилетом ничего не страшно. -- А если акула? Ни пожара, ни акулы не случилось. Ночь незаметно утекла, и рассвет -- мягкий, сонный, жемчужный -- не принес неожиданностей. Мимо нас покатили тележку с полотенцами. По пути к себе я опять пошла взглянуть на красного человека: он выглядел побледневшим и усталым

Дневные разочарования

Меня позвали: пошли на дегустацию, всего пять долларов. Еще не освободившись от ночной романтики, я позабыла о том, что за пять долларов редко дают что-то хорошее, и пошла. В закрытом баре десятка два столиков, занятых пассажирами, которые пришли развлечься и заодно сделаться знатоками вин. Ведущие программы представляли пять сортов неплохих, но и не самых аристократических сухих вин. Показывают этикетки на бутылках, о каждом говорят всякие слова. Например, такие. "Это каберне совиньон 94 года. Густое, сильное, ароматное вино. Вот, понюхайте". Все понюхали. Потом снова говорят: "Поболтайте и посмотрите на свет. Видите, какие маслянистые следы остаются на стенках бокала? Это характерно для каберне совиньон". Все послушно поболтали и посмотрели. Теперь пейте и наслаждайтесь вкусом. Все дружно пьют и наслаждаются. Но наливали-то мало, курам на смех -- всего по два небольших глотка. Значит, каждый глоток -- полдоллара. Не в цене, конечно, дело, а в том, чтобы получить удовольствие. Я не получила, поднялась наверх и купила себе в другом баре большой стакан каберне совиньон. Меня уже тревожили предчувствия. И, как потом выяснилось, тревожили они не зря. Вот что я теперь знаю. В жизни корабля есть дни, когда он заходит в порты и высаживает желающих на берег (об этом дальше). А есть дни, которые целиком проходят в море. И вот в эти-то дни туристам-мореплавателям предлагается особенно много развлечений. Все задумано очень по-американски. На борту выпускается ежедневная газета, где написано, как работают рестораны и магазины и как одеваться к ужину -- в вечернее или в общегражданское. И еще там есть целый список развлекательных мероприятий. День расписан по минутам. С утра католическая месса. Потом прогулки по палубе. Дальше чего только нет: настольный теннис, обучение игре в бридж, лекции, разъясняющие таможенные правила, волейбольный матч в бассейне, лотерея, шахматы, дегустации (все, разумеется, на английском языке). По вечерам -- кино и танцевальные шоу. Все это организовано гораздо лучше, чем, бывало, устраивали массовики-затейники в подмосковных пансионатах, но я, видимо, не отношусь к самой высокосознательной категории пассажиров. И, кроме той первой дегустации, не высидела ни одного мероприятия. Если не посещать лекции, игры, розыгрыши и прогулки, можно пойти на верхнюю открытую палубу: там днем работают два десятиметровых бассейна и три маленькие ванны-джакузи. И купание, и лежание вокруг -- коммунальные. Ко всему прочему, можно есть. Все ели постоянно, и я тоже ела. Иногда четыре раза в день. Иногда пять или шесть. Это происходило, наверное, оттого, что на корабле действовала система all inclusive (это когда в стоимость билета включена еда и развлечения). Здешняя all inclusive была не окончательной: за напитки и экскурсии на берегу надо было платить. Но еда везде и всегда -- пожалуйста. Причем можно было поесть и деликатесов, и экзотических фруктов, и чего попроще. Американцы вели себя демократично: они увлекались не только деликатесами -- они ели пиццу и жареную картошку. Они ели гамбургеры и спагетти. Они коллективно загорали и коллективно занимались на тренажерах. В Америке вообще, как вы знаете, процветает демократия. И я теперь убедилась, что она распространяется повсюду. Она есть и на этих роскошных кораблях. Те времена, когда они были недоступны народу, прошли. Сейчас не только врач или адвокат, но и квалифицированный рабочий легко может себе позволить круиз на красавце вроде Century. И когда меня утомляла массовость и парадоксальная недоступность моря (оно вот оно, вокруг, но в него не войдешь и его не чувствуешь), я пряталась у себя в каюте и строила догадки. Моря у американцев много, они им не дорожат, даже купаться часто предпочитают в бассейнах. А коллективный отдых их не пугает потому, что у них нет аллергии на коллективные действа. Не знают люди жизни -- субботников, демонстраций, собраний и пионерских отрядов. Все это объяснения, конечно, слабые, но, как бы там ни было, известно, что именно американцы любят круизы больше всех. За ними по статистике следуют англичане, потом немцы, потом швейцарцы. На Century кроме американцев путешествовало еще довольно много мексиканок и перуанок (особенно обращали на себя внимание девушки, обожавшие одеваться к вечеру в длинные вечерние платья). Русских было совсем немного, но они себя проявили. Они играли и выигрывали -- в казино. Моя знакомая русская красавица Алена, например, выиграла в казино 600 долларов. А как вы думаете она их истратила? Если бы вы жили в Карибском море, догадались бы сразу.

Читайте продолжение